Ильин В.А. Кризис «трех лет» с точки зрения психосоциальной концепции развития – от теории к практике

Кризис «трех лет», известный также в отечественной возрастной психологии как кризис «я сам», при том что к нему неоднократно обращались многие исследователи и специалисты-практики, по-прежнему остается, что называется, «горячей темой» дошкольного воспитания именно в практическом плане.

Важный период развития малышаНа наш взгляд, кризис «трех лет» обусловлен тремя обстоятельствами.

Во-первых, чрезвычайно высокой значимостью данного этапа развития личности (а речь идет именно об этапе или периоде, поскольку никакое развитие в реальности не может быть сведено к некоей критической – «контрольной» точке – это всегда процесс), свидетельством чему является внимание, которое уделяли ему все без исключения создатели возрастных периодизаций.

Во-вторых, резким нарастанием сложности и разнообразия межличностного взаимодействия как на уровне «ребенок – взрослый», так и на уровне «ребенок – ребенок».

В-третьих, снижением возраста начала активной социализации в современных условиях – все больше детей и во все более раннем возрасте начинают посещать дошкольные образовательные учреждения.

Вполне понятно, что в данном контексте одним из важнейших направлений деятельности дошкольных образовательный учреждений является работа с родителями, направленная на объяснение в доступной форме основных закономерностей развития ребенка и обучение эффективным способам взаимодействия и воспитательного воздействия, в том числе и в объективно сложных, потенциально конфликтных ситуациях.

Для практического решения обозначенной задачи обратимся к зарубежным концепциям развития, доказавшим свою целесообразность в отечественных условиях. Э. Эриксон разработал оригинальную возрастную периодизацию развития, согласно которой жизнь человека представляется в виде последовательности восьми возрастных кризисов, каждый из которых можно рассматривать как поворотную точку в процессе развития. В основе каждого кризиса лежит конфликт между позитивным началом в человеческой природе и негативным, деструктивным началом в их специфиче ских, присущих данному возрасту проявлениях.

Интересующий нас период развития включает две стадии эпигенетического цикла, а именно: ранний возраст (от 1 года до 3 лет) и возраст игры, или дошкольный возраст (от 3 до 6 лет), в основе которых лежат два тесно связанных друг с другом психосоциальных конфликта: автономия против стыда и сомнения и инициатива против чувства вины. Рассмотрим эти стадии подробно в максимально «приземленном», приближенном к реальной жизни виде.

Первая свободная воля малыша

К концу младенчества ребенок уже многое умеет. Он начал отделять себя от остального мира, различать «я» и «ты» и, согласно концепции Э. Эриксона, воспринимает внешний мир как в целом безопасный, принимающий и заслуживающий доверия (в случае, если период младенчества был прожит «правильно»), либо, напротив, как враждебный и отвергающий. При этом у него сформировалась особая направленность личности, выражающаяся на внешнем поведенческом уровне в развитой способности хватать и удерживать (поскольку на протяжении младенчества ребенок принимал от взрослого тепло, внимание, уход). Теперь актуальной задачей психосоциального развития является овладение способностью отпускать – т.е. отдавать что-то личное окружающему миру.

В классическом психоанализе первичное формирование этого навыка напрямую связывается с овладением ребенком процедурой очищения кишечника и мочевого пузыря и связанным с этим процессом чувством удовольствия. При этом, как отмечал Э. Эриксон, источником удовольствия служит как удовлетворение объективной потребности организма и, следовательно, избавление от напряжения и дискомфорта, так и похвала родителей, получивших своеобразный «подарок», за то, что ребенок хорошо и своевременно справился с важной задачей.

В формирующейся таким образом способности удерживать внутри или отпускать, в зависимости от своего желания и внешних обстоятельств, продукты жизнедеятельности организма впервые реализуется автономная или, иначе говоря, свободная воля ребенка. То есть воля, предполагающая наличие возможности реального, осознанного выбора. Но возможность выбирать и принимать решение проявляется в рассматриваемый период не только в том, что касается горшка.

Загадочный и непредсказуемый

Едва ли не каждая мать замечала, насколько непредсказуемым, с ее точки зрения, становится поведение ребенка в этом возрасте. То он настойчиво прижимается к матери в тот самый момент, когда на кухне убегает молоко. То, наоборот, когда мать хочет приласкать его, он вдруг начинает вырываться и отталкивать ее. Вот малыш с увлечением играет самыми обычными, сто раз побывавшими у него в руках кубиками, и уложить его в кровать совершенно невыполнимая задача. А иной раз его внимание невозможно привлечь самой яркой, только что купленной игрушкой.

Практически на любое предложение взрослых очень многие дети в возрасте от 15 месяцев до 3 лет неизменно отвечают «нет». «Пойдем гулять?» – «Нет!» «Идем в ванну купаться!» – «Нет!» «Поиграй немного один!» – «Нет!» К этому добавляется навязчивое, прямо-таки маниакальное желание развалить, разобрать, сломать, разбить все, что только возможно в доме.

Мало того, к третьему году жизни, ребенок овладевает активной речью, а к концу этого года уже может использовать сложные предложения. Таким образом, он получает в свое распоряжение не только новый эффективный способ сообщать родителям о своих чувствах, ощущениях, желаниях и намерениях, но и мощное средство, дающее дополнительные возможности претендовать на их время, внимание, терпение и кошелек. Не случайно В. Сатир отмечала момент овладения ребенком речью как кризисный период в жизни семьи.

Разные родители, естественно, по-разному пытаются справиться с возникающими трудностями: кто-то ищет причины, порождающие такое поведение малыша, относясь к ним с пониманием и уважением, кто-то придерживается «силового» варианта решения проблем, кто-то пытается переложить ответственность на третьих лиц – бабушек, дедушек, работников дошкольных учреждений. Чтобы научиться реагировать на подобные ситуации, необходимо понять истинные мотивы, определяющие поведение ребенка в этом возрасте.

Чего действительно хочет малыш?

Прежде всего, давайте договоримся: ни один малыш на свете в возрасте одного – трех лет, что бы он ни вытворял, не имеет сознательной цели расстроить маму, вывести из себя папу или довести до инфаркта бабушку. Он также не намерен умереть с голоду, когда отказывается от каши, не желает познакомиться с «прелестями» диатеза, когда требует конфет и не намерен свести счеты с жизнью, когда пытается засунуть пальцы в розетку.

Чего он действительно хочет – это любым возможным способом реализовать начавшую проявляться способность, контролировать свой организм и происходящие в нем процессы. Способность и потребность не только присваивать что-то из внешнего мира, но и отдавать. И, наконец, способность и потребность самому решать, что именно и когда присваивать и что именно и когда отдавать. Для обретения необходимого опыта и полноценного удовлетворения этих объективных потребностей и реализации способностей, необходимо исследовать мир. Теперь, когда выяснилось, что мир, воспринимаемый ребенком в младенчестве как нечто идентичное ему самому, есть нечто другое и по большей части неизвестное, ребенку необходимо выяснить, как этот мир устроен. Ему также необходимо выработать способ взаимодействия с этим миром во всем его многообразии. Поскольку ребенок еще не способен к восприятию абстрактных понятий, единственно доступный ему способ исследования – постижение всего и вся через чувственный эмпирический опыт, через индивидуальное действие.

Борьба за право выбора

Вот отсюда на самом деле и берется категорическое «нет» в ответ на совершенно безобидное и обоснованное предложение пойти погулять. Ребенок таким образом ведет борьбу за свою автономию, право выбора, являющихся необходимыми условиями самостоятельных действий. Начинается эта борьба с отвержения чужого мнения, с отказа признавать внешний авторитет. Наталкиваясь на категоричное неприятие такого поведения со стороны родителей, ребенок оказывается в условиях, неблагоприятных для обретения опыта, необходимого для формирования его личности. Если на данном этапе жизни «нет» маленького человека полностью игнорируется взрослыми, то мальчик или девочка могут извлечь для себя важный жизненный урок. Его смысл сводится примерно к следующему: если хочешь быть хорошим, всегда нужно соглашаться с внешним мнением, особенно с мнением старших. Приняв в раннем детстве такое решение, многие дети, радующие родителей и учителей послушанием, не могут сказать «нет», когда старшие товарищи предлагают им принять участие в краже.

Кроме того, чувство протеста, все равно сохраняющееся за внешним послушанием ребенка, рвется наружу и ищет выход в неадекватных действиях и поступках. Именно такие дети долгое время не пользуются горшком не потому, что не могут, как часто считают взрослые, а потому, что не желают, используя свои экскременты в качестве средства выражения протеста и агрессии. Как отмечал Э. Эриксон, в таких случаях экскременты являются прямым аналогом «грязных» выражений, используемых для аналогичных целей взрослыми. Понятно, что в более зрелом возрасте такой скрытый протест может принимать форму устойчивого асоциального поведения в самых разных проявлениях.

В свете сказанного понятно и откуда берутся разбитые чашки и вазы. Держа в руках дорогую и хрупкую вещь, ребенок пытается, вопервых, выяснить: что же на самом деле она из себя представляет? На что годится? Стоит ли ее присваивать? Во-вторых, выпуская из рук вазу, разумеется, таким образом, чтобы она упала на паркет, а не на мягкую подушку, малыш не только продолжает исследовать ее свойства, но и наблюдает, что произойдет, если перестать удерживать данный предмет, то есть отпустить, отдать его.

Если в этот момент в комнату ворвется бабушка с веником и, вместо того чтобы использовать его по назначению, «приласкает» им любимую внучку, то очень возможно, что урок, который извлечет девочка, будет звучать примерно так: «Уж, если что-то попало к тебе, то ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не следует выпускать это из рук!» У тех, кто сталкивался в жизни с людьми, руководствующимися подобными принципами, вряд ли остались позитивные впечатления.

А что произойдет, если, войдя в комнату сына и увидев подаренную полчаса назад дорогую машину, превратившуюся (в который раз!) в груду запчастей, папа потеряет терпение, топнет ногой и даст звучный шлепок? Чему он тем самым научит ребенка? Бережному отношению к своим вещам? А может быть, тому, что малыш не имеет права распоряжаться своей собственностью, в том числе отдавать ее или, скажем, дарить? Может быть, урок, который извлечет мальчик, прозвучит примерно так: «Все, к чему я прикасаюсь, превращается в негодный хлам!» Не отсюда ли берутся впоследствии многие мужские проблемы – от неспособности забить гвоздь до неуверенности в отношениях с противоположным полом?

Все сказанное, конечно же, не означает, что следует безоговорочно потакать всем детским капризам, превратить жизненное пространство семьи в сплошную игровую площадку или попросту смириться, махнув на все рукой. Универсальные рецепты применительно к такого рода ситуациям (как, кстати сказать, и вообще к любым жизненным ситуациям) отсутствуют. Однако понимание основных поведенческих мотивов ребенка позволяет обозначить наиболее эффективную стратегию взаимодействия.

Нужно ли проявлять твердость?

Прежде всего, важно определиться, в каких случаях в ответ на категорический отказ ребенка от чего-то или, наоборот, не менее категоричное требование стоит пойти ему навстречу, а когда нужно проявить твердость и настоять на своем. Мы договорились исходить из того, что во всех своих притязаниях и отказах ребенок не руководствуется соображениями злой воли и желанием причинить вред себе или окружающим. Поэтому все его «нет», как и все его «хочу», заслуживают внимания.

Поскольку жизненное пространство и поле социального взаимодействия ребенка в этом возрасте еще остаются достаточно ограниченными в силу объективных причин, налицо реальная возможность детально проанализировать практически все конкретные проблемные ситуации. При этом стоит особо подчеркнуть, что в осуществлении такого рода анализа и последующей выработке стратегии должны принимать участие оба родителя. Во-первых, тем самым достигается большая объективность. Во-вторых, что очень важно для всего процесса семейного воспитания, только так можно выработать единую позицию, исключающую противоречивые оценки и требования в одной и той же ситуации со стороны матери и отца. В-третьих, вместе, как правило, легче преодолевать возникающие трудности. В-четвертых, таким образом можно разделить ответственность каждого из родителей в соответствии с принятым решением.

Начать такую работу родителям стоит с того, что попросту выписать на лист бумаги все наиболее типичные случаи, когда в ответ на свою просьбу они получали отказ. Теперь нужно постараться максимально честно ответить (самим себе) на вопрос: а почему, собственно, в каждом конкретном случае столь важно, чтобы ребенок вел себя именно так, а не иначе? Чем на самом деле руководствовались родители, выдвигая то или иное требование? Заботой о безопасности ребенка? О его здоровье? Может быть, мнением своих собственных родителей или соседей? Просто своими желаниями (на которые, между прочим, взрослые имеют право)? Может быть, вы делаете это потому, что вам так удобно (а это тоже немаловажно)? Особо стоит остановиться на тех «нет» ребенка, которые вызывают наиболее сильную эмоциональную реакцию одного из родителей или у них обоих. Как показано в работах семейных терапевтов, в частности В. Сатир, это, скорее всего, означает, что такие случаи не имеют отношения ни к объективным условиям ситуации, ни к собственно ребенку, а являются проявлением внутриличностных либо межличностных проблем взрослых.

В результате, выяснив не только причины поведения ребенка, но и проанализировав собственные мотивы и объективно, насколько это возможно, оценив реальные обстоятельства каждой типичной ситуации, родители могут принять ответственное решение: когда следует пойти навстречу ребенку, а когда настоять на своем.

По сути дела, речь идет о нормировании новой социальной ситуации, новизна которой обусловлена тем, что потребности и функциональные возможности одного из ее участников – ребенка, кардинально отличаются от его потребностей и возможностей на предшествующем этапе развития.

При этом чрезвычайно важно отчетливо обеспечить субъектную позицию ребенка в процессе создания новой социальной нормы. Вполне понятно, что в рассматриваемом возрасте ребенок объективно не способен самостоятельно выступать в роли полноценного субъекта. Поэтому обеспечение ему возможности реализовать свою субъектность является задачей взрослых. Это достигается за счет понимания и максимального учета при формировании новой нормы потребностей ребенка, которые спонтанно проявляются на поведенческом уровне, но еще не могут им осознаваться в полной мере и тем более отчетливо артикулироваться. В упрощенном виде это означает, что вновь создаваемые нормы в своей ограничительно-запретительной части должны соответствовать принципу минимальной достаточности.

Не менее важно, чтобы созданные таким образом нормы были в полной мере поняты и приняты ребенком. Необходимо по возможности донести до ребенка, что в каких-то вопросах он должен подчиняться взрослым не потому, что они больше и сильнее (начав ходить и научившись прямо держать свое тело, ребенок, как это на первый взгляд ни парадоксально, начинает острее ощущать свою уязвимость и зависимость в силу того, что получает возможность реально сравнивать размер и пропорции своего тела с телом взрослого человека – именно поэтому так важно при разговоре с ним занимать положение, при котором глаза находятся на одном уровне), а потому, что его любят и заботятся о нем. Важно, чтобы он воспринял подчинение не как ущемление своей свободной воли, а как возможность использовать для собственного блага опыт, знания, возможности взрослых. В этом случае подчинение воли родителей не снижает самоуважение, а, наоборот, подкрепляет его. Ребенок убеждается в том, что он может контролировать свое тело и жизнь не только через способность настоять на своем, но и через способность принять чужую точку зрения. Он может что-то отдавать миру, не только выпуская чашку из рук, но и отдавая родителям какую-то часть контроля над своей жизнью.

Заметим, что после полутора лет ребенок уже в состоянии понять смысл целых предложений о событиях и явлениях, часто повторяющихся в его жизни. К двум годам он может воспринимать несложный сюжет на картинке и отвечать на вопрос: «Кто здесь нарисован?» и «Что происходит?» Ряд экспериментов с детьми двухлетнего возраста, проведенных под руководством Н. Е. Вераксы, показал, что при использовании ролевых игр с куклами они вполне способны усваивать достаточно сложные в исполнительском аспекте требования – например, складывать игрушки в определенное место. Все это дает взрослым реальную возможность при известном терпении и настойчивости объяснить не только содержание тех или иных норм, но и необходимость их соблюдения.

Полный текст статьи читайте в журнале «СДО».